Министерство по вопросам национальной политики, связям с общественными, религиозными объединениями и средствами массовой информации Карелии провело брифинг для журналистов

Исходя из состава участников брифинга — кто приглашён был в качестве спикеров — перед организаторами его стояла задача сбить пламя общественного негодования, разгорающееся вокруг журнала «Карелия» («Carelia»), издающегося на финском языке в Карелии. Потому для встречи с журналистами пригласили тех представителей финно-угорской общественности — Зинаиду Строгальщикову, выступавшую от лица общества вепсской культуры и члена совета молодёжной организации «Молодая Карелия» («Nuori Karjala») Алексея Цыкарева, — которые разделяли позицию министерства по делам национальностей в связи с «журнальным конфликтом». Они, похоже, должны были продемонстрировать, что у национальной общественности нет разногласий с министерством.

Суть противоречия – а определение происходящего в качестве «конфликта» будет всё же чрезмерным — в том, что со следующего года меняется регулярность выхода в свет журнала на финском языке «Карелия». Прежде издавалось десять номеров в год, предположительно останется четыре, из которых два будут на карельском и вепсском языках, соответственно финских номеров остаётся два. Такова солидарная позиция учредителей журнала, среди которых кроме «органа власти» имеются ещё и общественные организации (возражали против изменения периодичности представители финской общественности, тогда как их вепсские и карельские коллеги по совету учредителей, напротив, выступали за реформирование журнала , имея в виду и сокращение периодичности его). Как водится в таких случаях, стороны спора стали апеллировать к общественности, заговаривая об ущемлении национальных интересов одной из этнических групп, в данном случае российских финнов. Понятно, другая сторона оставить такое без внимания не могла, начав приводить свои аргументы и предлагать своё объяснение управленческому решению.

Самое главное тут, и это ещё раз было подтверждено министром Ланой Мигуновой, и её заместителем Александром Рыбаковым, курирующим СМИ, что никто не покушается на журнал «Карелия» как таковой (он выходил, и будет выходить), а есть желание сделать так, чтобы бюджетные деньги, выделяемые на его издание, тратились бы более эффективно. И в последней установке обнаруживается смысл, когда узнаёшь какие бюджетные суммы тратятся на производство одного номера журнала «Карелия». Как прозвучало на брифинге себестоимость одного номера составляет 1700 рублей (!), при том что продажная его цена для читателей колеблется в границах 60-70 рублей. Надо заметить, что почти 95 процентов всего тиража распространяется по подписке, соответственно всё остальное поступает в розницу (продаётся в киосках, или должно продаваться). Структура подписки у журнала тоже специфическая – она проводится либо за счёт бюджетных средств, либо граждане Финляндии подписываются. Разовый тираж журнала довольно скромный – порядка 300 экземпляров, но даже этот ограниченный выпуск не всегда удаётся распространить. Собственно, в этом и есть главная проблема: у журнала на финском языке нет читателя в Карелии, издавать же столь дорогой в производстве бумажный журнал только для финнов Финляндии – непозволительная роскошь для бюджета республики. Потому речь и заходит о реформировании его, когда бы менялось и содержание журнала (больший крен предлагается делать в текущую общественную действительность, за счёт сокращения литературных страниц), и необходимо переходить на электронный вариант журнала. Не бумажный журнал «Карелия» выпускать, а электронный его вариант, продавая тем же зарубежным подписчикам журнал в электронной упаковке, что удобнее будет и для финских читателей. Надо сказать, что газета на финском языке «Карьялан саномат» («Karjalan Sanomat» / «Новости Карелии»), начавшая практиковать продажу финским подписчикам электронного варианта газеты, финансово выиграла от этого.

Выступавшая на брифинге Зинаида Строгальщикова, кандидат исторических наук, всю жизнь занимающаяся вопросами вепсского бытования в России, довольно чётко сформулировала динамику этнических процессов, увязав их с новыми информационными запросами в национальном сообществе Карелии. Число финнов, проживающих в Карелии, за последние двадцать лет сократилось с 14 тысяч человек до 8 тысяч. Иммиграционная политика, которую с момента крушения СССР, проводила Финляндия, добиваясь возвращения соплеменников (финнов, финнов ингерманландцев) на историческую родину, безусловно, помогла Финляндии укрепить свой этнический корень, но ровно настолько же подорванным оказалось этнокультурное благополучие российских финнов. Уезжали из нашей страны, как правило, люди, идентифицирующие себя финнами, симпатизирующие всему финскому (культуре, языку), и в результате процесса такого вымывания, финнов в принципе мало осталось в Карелии, а те, кто по каким-то причинам не уехали, давно утратили связь с языком своих предков. То есть они не пользуются в жизни финским языком. По словам З. Строгальщиковой, из 8 тысяч российских финнов Карелии лишь 10 процентов владеют финским языком. Потому глупо подозревать правительство Карелии в некой предвзятости по отношению к журналу «Карелия», надо видеть, что совершенно изменилась этнокультурная карта республики. И к этим реалиям приходится приспосабливаться, не теряя культурную, языковую финскую составляющую республики. Собственно описанными обстоятельствами и вызвано нынешнее реформирование финно-угорского медийного ландшафта Карелии.

Надо уточнить, чтобы быть справедливым по отношению к финноязычным средствам массовой информации, что содержание газет на карельском и вепсском языках обходится для бюджета столь же затратно. Соотношение себестоимости их производства к цене реализации примерно в пропорции – десять к одному. Самый «прибыльный» медийный ресурс на линейке финно-угорских СМИ Карелии – это газета «Карьялан Саномат», стоимость производства одного номера которой составляет чуть более 120 рублей, а читателю один экземпляр достаётся за 7-10 рублей. Понятно, тиражи всех изданий невелики, поэтому финансовая тягота бюджету республики вполне по силам. На всё издательство «Периодика», в рамках которого и существуют шесть печатных периодических издания на финском, карельском и вепсском языках, выделяется из бюджета Карелии около 18,3 миллионов рублей. И больше денег не появится, потому выбирая между социальной поддержкой, скажем, пенсионеров и дополнительным финансированием периодических изданий на национальных языках, понятно в какую сторону скорее направлены будут истаивающие бюджетные ручьи. А значит, спасение языковой среды нужно искать, прибегая к современным информационным технологиям, переходя, как говорят, на цифру. И это отличная возможность для реинкарнации многих увядающих ныне периодических изданий. И тут нет ничего «политически» предвзятого, ровно те же самые процессы переживает вся русскоязычная печать в стране. Да, что в стране, а в Карелии возникли национальные конфликты из-за того, что две русскоязычные исторические газеты – «Ленинская правда»/«Северный курьер»/«Курьер Карелии» и «Комсомолец»/«Молодежная газета Карелии» (последние их наименования перечисляю) — прекратили своё существование? Нет. Покинув лоно бюджетного финансирования, они сгинули в итоге, не выдержав конкуренции. У них не оказалось читателя. И если бы кто-то вздумал искать тут национальную «антирусскую» предвзятость, то на такого человека посмотрели бы, в лучшем случае, с человеческим состраданием.

Проблема выживания СМИ многослойная, но решаемая. В Карелии довольно большие бюджетные деньги выделяются на реализацию национальной программы. Как рассказала журналисткам министр Лана Мигунова, бюджет текущего года только одной программы «Карьяла – наш дом» составляет 6 миллионов 205 тысяч рублей, большая часть из которых тратится на проведение всевозможных мероприятий с национальным компонентом. Это всего одна целевая республиканская программа, а существуют схожие содержанием, но профильные, и по другим министерствам и комитетам (образование/культура).

Министерство по вопросам национальной политики, связям с общественными, религиозными объединениями и средствами массовой информации Карелии — рыхлое по своей структуре (но другого, видимо, и быть не может, поскольку для каждой из трёх упомянутых функций отдельного ведомства не создашь), а кроме того оно норовит ещё и свалиться в одномерность, когда по объяснимым причинам воспринимает себя в качестве «комиссии по решению проблем коренных малых народов» Карелии. А вызревают совершенно новые исторические вызовы, на фоне которых нынешние дискуссии о числе номеров журнала покажутся как минимум непонятными. Быстро и кардинально меняется национально-конфессиональная карта России. Миграционные потоки, катящиеся с юга – и не только из кавказских регионов России – уже захлёстывают центрально-чернозёмные области страны, меняя здесь этно-конфессиональное состояние местного населения (и уже их положение). Этот же вал накатывает на наиболее экономически развитые территории России – в число которых Карелия не попадает, в этом случае на наше счастье, — и потому рост межнационального и межконфессионального недружелюбия будет расти. В силу того, что в России пока этническое большинство за русскими (но нация стареет и вымирает), то между местными (в основном русскими) и многонациональными мигрантами уже возникают конфликты, которые власть будь то федеральная, или региональная предпочитает списывать на бытовые, криминальные рецидивы. Как только государствообразующая русская нация, державная по своей психологии (хотя у молодых людей уже меняются мировоззренческие установки) ослабнет, так сразу и затрещит по швам Россия. Потому на политическую повестку давно вышел «русский вопрос», федеральной властью сознательно не замечаемый, но которым при необходимости политики пользуются.

Неожиданно на эту тему отозвалась в ходе брифинга Зинаида Строгальщикова, когда заговорив на тему формирования общероссийской (федеральной) национальной политики, вдруг припомнила, что в творческих группах, участвующих в разработке документов по нац. политике, редко можно встретить тех, кто защищает интересы русской нации. Наверное, поэтому вся машина федеральной власти и работает на то, как встроить мигрантов в российскую действительность, а не как пробудить в коренном населении потенциал саморазвития. Впору говорить об историческом парадоксе: у русских в России нет своих защитников. Отреагируют на такое авторское суждение первыми, наверное, правоохранительные органы, которые впадут в задумчивость: а нет ли в подобной мысли чего-нибудь экстремистского? Нет, разумеется. Но сама заявленная тема — проблемная и критический потенциал быстро копится.

Анатолий Цыганков